Возьму на себя честь опубликовать эти замечательные стихи Юлии и здесь. Надеюсь, Юля сама продолжит ветку и еще порадует нас...
***
Пустая сцена, мертвые цветы
И ты – одна – в холодном темном зале.
В твоей душе – осенние сады,
Твои глаза полны живой печали.
Сегодня ты, должно быть, не уснешь,
Твои мечты, как маленькие дети,
А в складках шали притаилась ложь,
Ложь, самая прекрасная на свете.
Ложь о любви и о чудесном сне,
О сказке, о несбывшейся надежде…
Ты вновь одна в продрогшей тишине,
Такая же печальная, как прежде
***
Давай заморозим апрель
и опустим ладони
в студеные сумерки.
Мамы
в какой-то момент
не окажется рядом,
И слезы
не смогут,
как раньше –
застынут от холода.
Странно:
Мы каждую ночь
ошибаемся ложью
мы живы,
и каждое утро
душа
замирает от страха.
Мы пьем валерьянку,
В оранжевых тапочках
топая в кухню,
смеемся,
Беспомощно смотрим
на бледное солнце
И жмемся
застенчиво,
только – к чужим,
к заблудившимся
и к позабывшим
Жизнь
как дыхание книг
и не верящим в чудо,
оценить не сумевшим
любовь –
ниоткуда…
***
Вербы в окнах. Недоумеваю.
В Петербурге выпал первый снег.
Веточка, пушистая, живая,
Тянется, как ниточка к весне.
Вербы в окнах. Не сойти с ума бы,
Не растратить ноты и слова.
Мальчик, ты не спрашивай у мамы,
Кто на стеклах вербы рисовал.
Окна в вербах, ночь и голос ветра -
Этого довольно, чтобы жить.
Вербы, снег и искренняя вера
В тайну человеческой души.
***
Где вы теперь, мои соколики,
Друзья-приятели из августа?
– Олег, поехали в Сокольники
Глотать снежинки?
– Это запросто.
– Глотать снежинки, знаешь, здорово,
А если их ловить ладонями,
То вспоминается, что дорого
Когда-то было… Посторонними,
Олег, мы стали – не печально ли?
А впрочем, все проходит, лечится,
Отрезок жизни за плечами – и
Мы все забыли: смех на лестнице,
Прогулки в парке до полуночи,
И прелесть яблочной оскомины,
И веру в то, что все получится…
Подобье дружбы словно скомкали,
Все, что имели, растеряли, но
Тоска сильнее и заметнее.
Мне наплевать на расстояния –
Я слишком помню наше летнее…
Милый край.
Разрисовано лето пионами,
словно рубинами,
Васильками расшит
малахитовый бархатный луг,
Тихо тлеет закат,
вечно юный, прозрачно-рябиновый,
День стекает в песок,
как слеза со свечи стеариновой…
Милый край наших встреч
и невольный свидетель разлук!
Говорили, что я
неприступная, дерзкая, гордая –
Мне казалось и впрямь
я совсем не умею любить,
А теперь вот бегу со всех ног
на свидание с городом
С притягательным курско-орловским
насмешливым говором…
Милый край!
Я тебя никогда не сумею забыть!
Рассвет.
В снег лицом, по асфальту волоком,
А потом головой о камень.
Горизонт как обтянут войлоком.
Я хочу в Подмосковье, к маме!
Силюсь встать – не могу, куда там мне!
Ночь светла, но для утра рано.
На вокзале играют датами
Фиолетовые экраны.
В пах ногой, по щекам ладонями.
Бьют нещадно, но бьют за дело.
Я один, их, понятно, двое, и
Понемногу слабеет тело.
Небо – в краску, а дали б волю нам,
Бремя жизни могли бы скинуть.
Друг-Весна, обернувшись воином,
Рикошетом стреляет в спину.
Воспоминания о детстве.
Ане
Сегодня мне снилось беспечное детство,
Открытый и ясный, доверчивый взгляд –
Счастливого лета святое наследство! –
И звонкий, расчерченный мелом асфальт.
Четвертая школа, соседские кошки,
Носы и коленки, разбитые в кровь,
Цветы во дворе и на каждом окошке,
И всюду манящая, светлая новь.
Полет невесомый в сиреневой дали:
Пускай понарошку и только на миг,
Но верится мне, мы и вправду летали
На нежных и трепетных крыльях своих!
Крапива по пояс, подружка-скакалка,
Травой, как периной, застеленный путь.
Ты знаешь, Анюта, мне все-таки жалко,
Что детства уже никогда не вернуть…
В Рыльск!
Душа стремится в край цветущих вишен,
Туда, где птицей детство пронеслось,
Где сердцем юн и чувственно – возвышен,
Небесный месяц видит всех насквозь,
Туда, где мне сопутствует удача,
Где взор ласкает золото полей,
И где поет, в ветвях зеленых прячась,
Сладкоголосый курский соловей.
Душа стремится в край далеких предков,
Туда, где солнце излучает свет,
Где дождь бывает, только очень редко,
Где люди помнят славу прошлых лет,
Где нет ни лжи, ни зависти позорной,
Ни клеветы, ни злобы, ни интриг,
Где воздух полон радости узорной,
Где каждый чист и светел, как родник.
Наступит лето – снова сяду в поезд,
В который раз поеду в город Рыльск,
Туда, где Сейма серебрится пояс,
Переливаясь сотней синих искр.
Глазами ребенка.
Когда стелился тонким покрывалом
Больной рассвет над маленькой рекой,
Слепой звонарь взошел на колокольню,
Веревки тронул жилистой рукой,
И чудный звон раздался по округе,
И заспешил к заутрене народ,
Бросали деньги нищим и калекам,
Сидящим у распахнутых ворот.
Мне девочка в линялом сарафане
Особенно запомнилась в тот день,
Я видела царапины на ножках,
А на лице страдальческую тень.
Ручонкой заслонив глаза от солнца,
Она смотрела синим взглядом вверх,
Туда, где между бронзы и веревок,
Как птица в клетке, бился человек.